Глава Еврейского агентства "Сохнут" Натан Щаранский, приехавший в Киев, чтобы рассказать украинской общественности о планах строительства в столице мемориального центра Холокоста "Бабий Яр", поведал Фокусу о том, как в тюрьме познаётся свобода, как Израиль строит здоровое общество на балансе identity и демократии, куда катится глобализация и почему в Украине экономические джунгли.
Кто он
Глава Еврейского агентства "Сохнут", общественный деятель, советский диссидент, писатель
Почему он
После репатриации в Израиль в 1986 году являлся министром по делам Иерусалима и диаспоры Израиля, министром строительства, министром внутренних дел и министром промышленности и торговли, написал три книги — "В защиту демократии", "ID: Identity и её решающая роль в защите демократии", а также мемуары "Не убоюсь зла" о годах, проведённых в тюрьме
Горький вкус двоемыслия
В 5 лет, когда умер Сталин, мой папа объяснил мне, что он был очень плохой человек и это большое счастье, что его больше нет, но я не должен никому об этом говорить и делать то, что делают другие. В итоге я пел песни "Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство" и плакал вместе с остальными детьми. Это было типичное состояние двоемыслия. Двойная жизнь, которую вели советские люди. Заставить человека жить по чужим ценностям, исповедовать идеологию, в которую он не верит, конечно, можно, но это будет навязанное, ложное ощущение свободы, которое к настоящей не имеет никакого отношения.
Что хорошо в тюрьме для политического заключённого, так это то, что там всё зависит от тебя. Если ты говоришь "нет" КГБ, то ты свободен. Они могут унижать тебя, допрашивать, проводить обыски, переводить из камеры в камеру, но это не зависит от тебя. То, что по-настоящему от тебя зависит, — быть самим собой. Поэтому в тюрьме ты можешь легко понять, что такое свобода. В каком-то моральном смысле это очень чистая и лёгкая ситуация, хотя физически и непростая.
Мне в каком-то смысле повезло — я был лишён и свободы, и identity полностью, но потом обнаружил и то и другое вместе. У меня появились силы бороться за права человека только потому, что я нашёл свою identity, историю своего народа, которая и дала мне очень много сил.
В 5 лет, когда умер Сталин, мой папа объяснил мне, что он был очень плохой человек и это большое счастье, что его больше нет, но я не должен никому об этом говорить и делать то, что делают другие. В итоге я пел песни "Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство" и плакал вместе с остальными детьми. Это было типичное состояние двоемыслия. Двойная жизнь, которую вели советские люди. Заставить человека жить по чужим ценностям, исповедовать идеологию, в которую он не верит, конечно, можно, но это будет навязанное, ложное ощущение свободы, которое к настоящей не имеет никакого отношения.
Что хорошо в тюрьме для политического заключённого, так это то, что там всё зависит от тебя. Если ты говоришь "нет" КГБ, то ты свободен. Они могут унижать тебя, допрашивать, проводить обыски, переводить из камеры в камеру, но это не зависит от тебя. То, что по-настоящему от тебя зависит, — быть самим собой. Поэтому в тюрьме ты можешь легко понять, что такое свобода. В каком-то моральном смысле это очень чистая и лёгкая ситуация, хотя физически и непростая.
Мне в каком-то смысле повезло — я был лишён и свободы, и identity полностью, но потом обнаружил и то и другое вместе. У меня появились силы бороться за права человека только потому, что я нашёл свою identity, историю своего народа, которая и дала мне очень много сил.
Между двух огней
Я пришёл к выводу, что у всех людей в мире имеется два базисных чувства: желание быть свободным, чтобы никто не говорил им, что думать, и желание принадлежать чему-то большему, чем он сам. Это может быть община, вера, нация или сообщество геев. Смысл приобретается, когда человек находит свою identity. От самого же состояния свободы меняется качество жизни. И всю историю человечества эти начала борются. Часто бывает так, что человеку или обществу гораздо легче, когда что-то одно для него так важно, из-за чего можно пожертвовать вторым. В этом смысле показательна идея Imagine Джона Леннона: "Как хорошо жить в мире, где нет ни Бога, ни границ, ни наций, где не за что умирать". Такая декадентская жизнь. Но пока не за что умирать — не для чего и жить. Это трагедия Европы, которая после Второй мировой войны решила, что ради свободы готова пожертвовать своей identity.
Израиль — рай, который строится в очень тяжёлых условиях, но даёт ощущение этих двух начал. Мы настаиваем, что Израиль — национальное еврейское государство, хотя принадлежим свободному миру, который уже не любит национальные государства. Мы также настаиваем, что мы демократия, хотя принадлежим Ближнему Востоку, который пожертвовал ею. Но это и есть настоящее здоровое общество, которое настаивает и на своей identity, и на своей свободе. Такая наполненность жизни, когда у тебя есть identity, ощущение истории, её связь с современностью и в то же время очень бурная свобода, постоянная мобилизованность на интересную жизнь, даёт ощущение оптимизма.
Я пришёл к выводу, что у всех людей в мире имеется два базисных чувства: желание быть свободным, чтобы никто не говорил им, что думать, и желание принадлежать чему-то большему, чем он сам. Это может быть община, вера, нация или сообщество геев. Смысл приобретается, когда человек находит свою identity. От самого же состояния свободы меняется качество жизни. И всю историю человечества эти начала борются. Часто бывает так, что человеку или обществу гораздо легче, когда что-то одно для него так важно, из-за чего можно пожертвовать вторым. В этом смысле показательна идея Imagine Джона Леннона: "Как хорошо жить в мире, где нет ни Бога, ни границ, ни наций, где не за что умирать". Такая декадентская жизнь. Но пока не за что умирать — не для чего и жить. Это трагедия Европы, которая после Второй мировой войны решила, что ради свободы готова пожертвовать своей identity.
Израиль — рай, который строится в очень тяжёлых условиях, но даёт ощущение этих двух начал. Мы настаиваем, что Израиль — национальное еврейское государство, хотя принадлежим свободному миру, который уже не любит национальные государства. Мы также настаиваем, что мы демократия, хотя принадлежим Ближнему Востоку, который пожертвовал ею. Но это и есть настоящее здоровое общество, которое настаивает и на своей identity, и на своей свободе. Такая наполненность жизни, когда у тебя есть identity, ощущение истории, её связь с современностью и в то же время очень бурная свобода, постоянная мобилизованность на интересную жизнь, даёт ощущение оптимизма.
Украинские джунгли
Украина для меня, скажу честно, это печальный случай. В своё время диссиденты строили сценарии развала Советского Союза. И Украина, как нам представлялось, будет страной вроде Франции. Мы считали, что если и есть у кого перспектива создания современной крупной европейской державы, то это у Украины. Ничего этого не получилось. Сейчас здесь по-прежнему своего рода экономические джунгли. Когда спустя 10 лет после своего освобождения из тюрьмы я стал министром промышленности и торговли в Израиле, одна из первых вещей, которую я сделал, — приехал в Украину с официальной делегацией, мы подписывали в Донецке договоры с бизнесменами. Был 1997 год, появилось много надежд, хотя все предупреждали, что в Украине нет никакой прозрачности. Это было ещё при президенте Леониде Кучме. Я с ним тогда встречался, и он это понимал. Но казалось, что вот-вот всё изменится. Я даже стыдил Америку, у меня тогда были хорошие отношения с вице-президентом Гором, которому я звонил и говорил: как же, Украина уже сделала столько шагов, ей надо помочь. Сейчас Украина так и осталась закрытой страной для свободного экономического роста. Этот процесс трудно идёт на всём бывшем советском пространстве, видимо, из-за того, что в течение поколений подрубалась не только любая инициатива, но и правила честной игры проявлений этой инициативы. В этих условиях развилась психология, которая мешает развитию экономической свободы. Между тем уже 25 лет прошло, пора начать меняться.
В политической плоскости прогресс, безусловно, есть. Евреи в Украине имеют возможность вести свободную общинную жизнь. Вирус свободы уже победил, но то, что не удаётся построить в Украине успешную европейскую экономическую модель, мне очень жаль. Потому что всё-таки первые 18 лет жизни я провёл здесь и потом, когда был в Москве, боролся со многими вещами, надеясь сделать в том числе и Украину лучше.
Над пропастью глобализации
С одной стороны, глобализация сыграла огромную положительную роль в утверждении прав человека как основы международного закона, в уничтожении многих национальных и расовых барьеров и предрассудков. С другой стороны, когда ты человек мира, твоя identity становится тоньше и постепенно исчезает. Легко любить всё человечество, но тогда у тебя нет ни семьи, ни привязанностей и ничего своего. Когда у человека нет своего, ему не за что уцепиться и он становится рабом. Путь к гражданину мира лежит через нахождение опоры, которая будет для человека важнее его собственной жизни. А если ему просто важно любить всё человечество, так он на самом деле любит самого себя.
Все говорят, что из-за Трампа глобализация проиграла. Но Трамп — лишь следствие цикличности развития мира в вопросах identity и свободы. Правильный диагноз для человечества: глобализация зашла слишком далеко, теперь важно, чтобы она и не откатилась чересчур далеко.
Читайте также: Жги, господь, жги. Что можно понять об Украине только в Израиле
Добиться гармонии — это и есть цель человечества. Человек должен бороться за свою свободу до того предела, пока он не переходит в борьбу против свободы других. Найти баланс или заметить, когда ты переходишь эту границу, — самая сложная задача.
_________________________________
EEFGroup
Воствчно-Европейская Финансовая Группа
кредит, инвестиции, лизинг
Украина для меня, скажу честно, это печальный случай. В своё время диссиденты строили сценарии развала Советского Союза. И Украина, как нам представлялось, будет страной вроде Франции. Мы считали, что если и есть у кого перспектива создания современной крупной европейской державы, то это у Украины. Ничего этого не получилось. Сейчас здесь по-прежнему своего рода экономические джунгли. Когда спустя 10 лет после своего освобождения из тюрьмы я стал министром промышленности и торговли в Израиле, одна из первых вещей, которую я сделал, — приехал в Украину с официальной делегацией, мы подписывали в Донецке договоры с бизнесменами. Был 1997 год, появилось много надежд, хотя все предупреждали, что в Украине нет никакой прозрачности. Это было ещё при президенте Леониде Кучме. Я с ним тогда встречался, и он это понимал. Но казалось, что вот-вот всё изменится. Я даже стыдил Америку, у меня тогда были хорошие отношения с вице-президентом Гором, которому я звонил и говорил: как же, Украина уже сделала столько шагов, ей надо помочь. Сейчас Украина так и осталась закрытой страной для свободного экономического роста. Этот процесс трудно идёт на всём бывшем советском пространстве, видимо, из-за того, что в течение поколений подрубалась не только любая инициатива, но и правила честной игры проявлений этой инициативы. В этих условиях развилась психология, которая мешает развитию экономической свободы. Между тем уже 25 лет прошло, пора начать меняться.
В политической плоскости прогресс, безусловно, есть. Евреи в Украине имеют возможность вести свободную общинную жизнь. Вирус свободы уже победил, но то, что не удаётся построить в Украине успешную европейскую экономическую модель, мне очень жаль. Потому что всё-таки первые 18 лет жизни я провёл здесь и потом, когда был в Москве, боролся со многими вещами, надеясь сделать в том числе и Украину лучше.
Над пропастью глобализации
С одной стороны, глобализация сыграла огромную положительную роль в утверждении прав человека как основы международного закона, в уничтожении многих национальных и расовых барьеров и предрассудков. С другой стороны, когда ты человек мира, твоя identity становится тоньше и постепенно исчезает. Легко любить всё человечество, но тогда у тебя нет ни семьи, ни привязанностей и ничего своего. Когда у человека нет своего, ему не за что уцепиться и он становится рабом. Путь к гражданину мира лежит через нахождение опоры, которая будет для человека важнее его собственной жизни. А если ему просто важно любить всё человечество, так он на самом деле любит самого себя.
Все говорят, что из-за Трампа глобализация проиграла. Но Трамп — лишь следствие цикличности развития мира в вопросах identity и свободы. Правильный диагноз для человечества: глобализация зашла слишком далеко, теперь важно, чтобы она и не откатилась чересчур далеко.
Читайте также: Жги, господь, жги. Что можно понять об Украине только в Израиле
Добиться гармонии — это и есть цель человечества. Человек должен бороться за свою свободу до того предела, пока он не переходит в борьбу против свободы других. Найти баланс или заметить, когда ты переходишь эту границу, — самая сложная задача.
_________________________________
EEFGroup
Воствчно-Европейская Финансовая Группа
кредит, инвестиции, лизинг
Комментариев нет:
Отправить комментарий