Сделки со следствием, когда обвиняемый признает вину, но остается на свободе, все чаще заключают в украинских судах. Основная масса записей в судебном реестре по этому поводу касается мелких преступлений, но нередко этот механизм применяют и в отношении чиновников или бизнесменов, в чем юристы находят косвенные признаки коррупции и «договорняков». «Вести» разобрались, как заключаются такие сделки сейчас.
Дела о постах в соцсети
«Такое было всегда, но сейчас масштабы сделок очень велики», — выражает общее мнение опрошенных «Вестями» юристов адвокат и экс-судья Подольского райсуда Киева Руслан Роженко. По словам экспертов, причина в том, что во взаимовыгодной для сторон процедуре (обвиняемый избегает тюрьмы, а следователь благополучно закрывает дело) сейчас чаще оказываются заинтересованы... правоохранители. «Дело в том, что следственные органы обладают низким профессионализмом, и все, что они могут, — запугать человека, чтобы он пошел на сделку и признал вину. Ведь если дело попадет в суд, вряд ли они что-то докажут», — объясняет адвокат Ростислав Кравец. Иной вопрос, что, признав вину, которой может и не быть, человек себе обеспечивает «волчий билет». Уже не говоря о том, что под давлением он выдает информацию о других.
В качестве примера Кравец приводит условно политические дела, связанные с постами в соцсетях. «Это дела о постах в «Фейсбуке», «ВКонтакте», которые якобы подрывают суверенитет страны. Большинство решений судов по этим делам — именно сделки со следствием. Пример — дело львовского студента, которого за цитаты Ленина в «Фейсбуке» в мае 2017 года осудили на 2,5 года, но освободили после того, как он признал вину и заключил соглашение с прокурором. Если бы парень оказался тверже, обвинение однозначно проиграло бы дело», — продолжает Кравец.
Как торгуются правоохранители
При отсутствии доказательств бывают случаи, когда следователи идут на хитрость. «Могут сказать: «Давайте мы вас сейчас допросим, а потом тут же подпишем соглашение о признании вины, ведь вам все равно грозит условный срок». Если человек соглашается, его допрашивают как подозреваемого, следователь забирает протокол, с помощью которого загоняет человека под более тяжкую статью, а потом уже торгуется на новых основаниях, возможно, коррупционных. Опять же, так добываются новые сведения, информация о ранее не известных свидетелях. Многие из осужденных сегодня могут рассказать, что им предлагали заключить соглашение, где не предусматривалось лишение свободы, а в результате они оказались в тюрьме», — рассказывает адвокат Иван Либерман.
Если дело достаточно серьезное, а клиент денежный, то возможность заключить облегчающую наказание сделку уже может быть «товаром», за который торгуются правоохранители. Косвенным признаком того, что на этом заработали, может быть и переквалификация тяжести преступления. «Насколько мне известно, квалификация действий многих должностных лиц (речь о тех, кто сейчас приближен к власти. — Авт.) не соответствует действительности. К примеру, разбойное нападение квалифицируют как мелкую хулиганку, хищение в особо крупных размерах трактуется как гражданско-правовые отношения. А если следственную группу «накрывает политическая волна», то те же гражданско-правовые отношения уже трактуются как преступление», — добавляет Руслан Роженко.
Интересы к бизнесу
Особая категория уголовных дел, в которых также часто применяют механизм сделок, связана с политическими или бизнесовыми интересами. Как пример юристы приводят дело Андрея Кошеля — бывшего топ-менеджера одной из компаний Сергея Курченко. Его арестовали в июне 2016 года по подозрению в присвоении и растрате имущества и создании преступной организации, за что ему грозило 12 лет тюрьмы. Но на прошлой неделе, после того как Кошель заключил сделку с обвинением и стал давать показания на других, его выпустили из СИЗО.
Адвокаты говорят, что вообще изначально некоторые дела могут затеваться с прицелом на то, чтобы в итоге склонить подозреваемого к сделке со следствием. Особенно, если речь идет об экономических преступлениях.
«В этой категории дел, чтобы заключать сделку со следствием, необходимо возмещение ущерба. Запросто это возмещение может оказаться «на кармане» того лица, которое будет это дело расследовать. Поэтому коррупционная составляющая там заложена с самого начала. Есть четкая, тонкая и очень психологическая система вымогательств по отжиму бизнесов. Для этого создается политическая среда, нанимается депутат, который с трибуны озвучивает текст, что где-то «крокодилу мяса не докладывают». Следователи начинают разбираться. Но поскольку у них есть мотив, чтобы все остались с заработком, они начинают собирать информацию о бизнесе, в основном перекручивая ее с ног на голову. Получают санкции на прослушки, выемки. Хозяина бизнеса начинают на каждом шагу подставлять, а поскольку бизнес в нашей стране честно не работает, сделать его проще простого. Параллельно кошмарят юристов этого бизнеса, чтобы вышибить их из дела. А потом внезапно кампания в СМИ затихает, значит, уже порешали», — описывает схему Руслан Роженко.
Политолог Руслан Бортник уверен: сделка со следствием — достаточно демократичный механизм, но в нашей стране, как и многое, она приобрела коррупционный характер. «Важно, чтобы следствие представляло государственные интересы, а не свои личные. У нас же часто сделку используют либо для сведения счета с неугодными, либо, напротив, превращают в черный ход для разного рода коррупционеров».
Ярослав Маркин, ВЕСТИ
_________________________________
EEFGroup
Восточно-Европейская Финансовая Группа
кредит, инвестиции, лизинг
Комментариев нет:
Отправить комментарий