На протяжении всей Революции Достоинства милиция и протестующие стояли по разные стороны баррикад. Силовиков называли изменниками, а они или молчали, прикрываясь касками и щитами, или отвечали дубинками и пулями. Казалось, в этом противостоянии нет места милосердию: 18-20 февраля 2014 года появилась Небесная Сотня. Когда внутренние войска отступали, один из бойцов попал в плен к 19-летнему Александру Клочко:
«Он действительно думал, что мы звери и пришли выгрызть ему сердце, - вспоминает майдановец. - Я снял рукавицы, показал бинты и свои ожоги. Сказал, что это будет гарантией того, что мы его не тронем. Он снял каску, отдал щит и дубинку».
Встреча с ВВ-шником так запала в душу парню, что когда режиссер Владимир Тихий спросил его, кого бы он хотел встретить с Майдана, Александр ответил: того бойца. Babylon’13 вместе с активистом разыскали правоохранителя. И сняли об этом документальный фильм Пленники, который выйдет в прокат 25 февраля. О поисках тех, кто стрелял, и примирении между бывшими противниками НВ поговорило с режиссером фильма Владимиром Тихим.
- Вы утверждали, что многие не хотят, чтобы Пленники вышли в прокат. Кого вы имели в виду?
- Есть определенные опасения в Администрации Президента, что фильм будет иметь негативные последствия не внутри Украины, а извне. Мол, запад пересмотрит свое отношение к этим событиям, снимет санкции для России и перестанет нам помогать.
- А есть для этого основания?
- Мы показывали этот фильм многим специалистам на Западе. Администрации Президента не позавидуешь. Им навязали определенную тактику поведения. Они копируют формат, в котором работает путинский агитпроп, хотя не могут воевать на том же уровне – у России сильнее ресурс. Так теряется не только восточный гражданин, власть абсолютно дискредитирует себя в глазах проукраинской части населения, которая понимает, что с ней пытаются общаться, как с отсталым скотом.
Наш фильм - не телепроект, где сначала дают информацию, а потом ее оценку. История прежде всего о двух людях. Главный герой – 19-летний парень, который является героем и в том смысле, что прошел весь Майдан, начиная с Харькова. 20 февраля он оказался на Институтской и был там от первого наступления силовиков до строительства баррикады.
- Вы сказали, что Пленники – попытка показать персонализированное лицо Майдана. Какое оно?
- Разное. Там миллионы людей было. В фильме есть момент, где государственная совковая машина превращает все, что было хорошего, в пафосное мертвое дерьмо. Героика советской идеологии базировалась на чем? Есть высшие эшелоны власти: генсек и те, кто с ним рядом на пьедестале. Это мраморные герои, умершие за великую коммунистическую идею 40-50-хх. Годов. Пантеон богов. Эта система так въелась в голову на постсоветском пространстве, что мы очень высоко поднимаем своих героев. Ненужная религиозность начинается. Это издевательство над памятью об этих людях прежде всего. В фильме мы пытаемся без признаков героизации рассмотреть аспекты людей, которые сейчас существуют и продолжают бороться, ошибаться, но являются живыми организмами.
- В обществе сейчас есть разные настроения. Например, есть и такие, которые говорят: наши дети были на Майдане, погибли за идею, но ничего к лучшему не происходит, следовательно, дети умерли напрасно. Это также результат постсоветского сознания?
- Это отсутствие образования. Страшно, но у нас мало образованных людей. Это касается всех социальных слоев. Им сделали прививку, которая на протяжении лет уничтожила не только желание учиться, но и критический подход к реальности. Ты настолько тупеешь, что превращаешься в замкнутого идиота, который о человеке, произнесшем слово с четырьмя слогами, скажет: «О, проффесор, ботаник». Быть идиотом считается быть настоящим человеком. Пытаться быть другим для масс означает быть искусственным. В основном люди не могут анализировать положение в стране. Ими манипулируют, вдавливая идеи, и они ведутся. Их так воспитали. Нет способности к самозащите: люди готовы физически нанести удар кому-то наступившему на ногу в автобусе, а в информационном пространстве жить не могут. Умственные идиоты, не способные не то что на анализ, а на активные общественные действия. У нас в стране с 90% людей ничего не получится. Они будут пытаться держать нас, но и в развитом обществе активных людей до 5%. Надо расширять кругозор.
- А ваше видение Майдана на протяжении последних двух лет изменилось?
- Конечно. Тогда был адреналин, ощущение свободы, возможностей. Несколько месяцев до этого Украина была кладбищем надежд. А на Майдане люди ежедневно понимали: мы можем это изменить. Это ощущение не сравнить ни с одним карнавалом или победой сборной Украины по футболу на мировом чемпионате (улыбается). Эйфория согревала людей. Но адреналин не может быть вечным. И это нормально. Осознание того, что ситуация Небесной Сотней не закончится и дальше надо бороться, было. Но уверенность в том, что мы выгнали Януковича, вселила убеждение: неважно, кто будет дальше -Порошенко-президент или Яценюк-премьер-министр. Надо будет – выйдем и поменяем, на Майдане не раз такое делали. А это оказалось не так легко. До сих пор ни одно дело не перешло к логическому завершению. Я говорю не только о расстреле Небесной Сотни, но и похищениях, угонах, поджогах машин, противозаконных решениях судей. Все же понятно. Эти судьи нигде не прячутся. Надо с этого начинать. 18-20 февраля власть была уже вне закона. Она пользуясь ресурсами страны, пыталась уничтожить гражданские права. Это сознательное поведение Януковича с одной стороны и безответственные действия политиков с другой, привели к месиву 18-20 февраля. Люди, которые брали ответственность за Майдан, думая, что будут иметь политические дивиденды, абсолютно дискредитировали себя еще в 2013 году. Они не оправдали надежд части общества. Их надо привлекать к ответственности, потому что они до последнего старались быть представителями протестующих, обманывали их. Пытались ослабить давление на руководство Януковича. Это и стало причиной столкновений.
- Вы напомнили мне трейлер Пленников, где есть кадры отца героя Небесной Сотни Голоднюка, который задает неудобные вопросы Порошенко...
- Это была спецакция. Мы знали о ней, поэтому пришли на час раньше. Нацепили петличку на Голоднюка. Родные Небесной Сотни были настроены «Вместе и до конца», потому что поняли, что их водят за нос. Даже какого-то юридического или политического решения не было, но и желания признать этих людей со стороны действующей власти. Родственники были настроены даже обматерить Порошенко. Этот эпизод является довольно красноречивым.
- Сергей Жадан, комментируя фильм, сказал, что в ленте поднимаются актуальные вопросы. Два года назад в интервью Телекритике вы сказали идентичные слова о еще одном своем фильме про Майдан, Зима, которая нас изменила. Вопросы остались теми же?
- Сейчас понятно, что от действующих политиков мы не получим ответы на оставшиеся вопросы. Люди, которые сейчас решают стратегические вещи, является частью системы. Украина должна избавиться от этого больного организма, который разваливается. Что бы кто не делал, он все равно сдохнет. Но это большая цена для жителей этой страны. Они не имеют ни нормального образования, ни медицинского обеспечения. Это фикция. Я уже не говорю о армии, судах, следственных органах. Это уже паразитирующая структура, которая пропитывает не только деньги, но уничтожает будущее. Люди изменились. Они не будут этого терпеть, убегая за границу. Это ключевой вопрос. Тем более, что эта ситуация принципиально не укладывается в систему Майдана.
- На что вы пытались спровоцировать своего зрителя в Пленниках? На какие размышления?
- Сначала мы хотели рассказать, кто стрелял в Майдан, кто эти люди и кто отдал приказ. Но в результате этого не рассказываем, а показываем контекст, в котором жили люди, прошедшие Майдан: как они меняются, решают свои проблемы, которые являются нашими, вопросами всех граждан Украины. Хотим, чтобы непосредственные участники этих событий, которые продолжают надеяться на перемены, осознали, что разочарование – нормально. Это означает, что не надо сдаваться или опускать руки, нужно двигаться дальше. Важно, чтобы разочарование не считали поражением. Наши герои являются победителями, несмотря на то, как ситуация развивается и что они тогда думали. Они переживают боль, но показывают философию подхода к Майдану и ситуации в стране.
- Трейлер ленты показывает, что у майдановца нет злобы или желания отомстить ВВшнику, которого ищет. Как вы думаете, нужно требовать наказания тем, кто был по ту сторону баррикад, как требует одна часть общества, или простить и искать примирение, как предлагает другая?
- Определенную работу сделала война. Она четко дала понять, кто за что. К тому же, срочники стали заложниками ситуации: служат год, а дальше решают: быть милиционерами или строить жизнь по-другому. Другие, те же офицеры – сознательно выбрали этот образ жизни. Шоковая инъекция, введенная военным с началом агрессии России, дала понять, что происходило на Майдане. Не всем помогла, конечно. Сейчас уже речь идет не о примирении с реальностью, а о ее изменении. Думать, что есть две правды – неправильно. В фильме речь идет в первую очередь об ответственности. Саня взял на себя определенную миссию, убедив бойца не воевать с протестующими, он пытается эту миссию продолжить. Помочь понять тому ВВшнику и самому себе определенные нюансы: почему все не произошло, как на Оранжевой революции, когда силовики перешли на сторону мирного протеста? Там не было физического противостояния.
Мы объясняем, почему началось бегство силовиков. У нас есть реконструкция событий, действующие лица, которые провели спецоперацию и спровоцировали то, что в панике убежали все спецназовцы. Причем так, что автобусов на всех не хватило. Есть конкретика событий в плане расстрела Майдана, мы очень много над этим работали со спецподразделением киевского Беркута, которые остались в Украине и на которых уже повесили почти полсотни убитых. Это было уже в руках: мы снимаем их быт, общаемся. Был парень, который должен был выйти на Институтскую и все рассказать. Этого очень не хотело руководство милиции. Мы и с Аваковым общались до того момента, пока наконец они не арестовали еще двух из этого подразделения. Остальные просто сбежали.
- Вы много говорите о фактах. Ваш фильм можно назвать расследованием?
- Да. Но мы не расследуем, что делал Пашинский с СБУ, или кто дал приказ. Мы расследуем личную историю парня, который пережил эту ситуацию и пытается выяснить экзистенциальный вопрос: почему эти бойцы внутренних войск были в тот момент там не только физически, но и ментально. В основном эти люди остались в том же состоянии, в каком были на Майдане. Мы снимали фильм в прошлом году и видели, что они обижены, для них все несправедливо. Они до сих пор находятся в том формате представлений о майдане, когда они стояли в монолите со щитами.
Параллельно мы открываем страницы, изображающие ситуацию не безумием и хаосом, а четко и понятно со стороны Майдана. Сторона силовиков сложнее. На Майдане была очень мощная истерика как со стороны протестующих, так и силовиков. Это были определенные мифы о зверствах, наркотиках, помощи и присутствии с одной стороны русских, с другой - американцев. Эти мифы сыграли сокрушительную роль. Большое количество раненых на Институтской не привезли в больницы, потому что боялись арестов. Силовики до сих пор боятся мести. Считают: если узнают, что конкретный силовик погиб во время этих событий, его назовут предателем, а семья будет лишена тех льгот, которые она получает после смерти милиционера при исполнении.
- Что вас заставляет снова и снова заниматься темой Майдана? Она тяжелая хотя бы потому, что надо постоянно пересматривать кадры этих событий.
- Определенное чувство ответственности. Кто-то ушел в добровольческий батальон, народные депутаты, кто-то забил и никуда не пошел. Я с командой Вавилон остался в формате действенных документалистов, социальных, культурных сдвигов, потому что это сейчас очень нужно.
_________________________________
EEFGroup
Воствчно-Европейская Финансовая Группа
кредит, инвестиции, лизинг
Комментариев нет:
Отправить комментарий